[Korolevich Elisei]

Не знаю, что на самом деле думает обо мне моя мать, наверное, обойдусь без откровений, но как-то раз она рассказала мне про один случай из детства, моего, разумеется, о котором я ничего не помнил. Меня, к слову, устраивает то, что я забываю прошедшие годы. От них у меня остаётся опыт и воспоминания о моей модели мышления в то время - вполне достаточно, чтобы понимать людей разных возрастов. Так вот,

(...)

лет в пять-шесть, я, как ребёнок из приличной семьи, ходил в какое-то подобие дошкольной группы во дворце детства и юношества, что стоит и по сей день. И там довольно часто ставили различные танцы, насколько было возможно организовать танец шестилетних детей. Как утверждает мама, был в моей группе мальчишка, весь бледный и измазанный зелёнкой, он то ли болел краснухой, то ли еще какой хернёй, но суть в том, что никто из детей - искренних в своей жестокости созданий - не желал брать его себе в пару, все плакали и отказывались. И я, уж не знаю, что за фигня вертелась в моей голове, вдруг вышел вперёд, взял его под ручку и сказал, мол, вот я буду танцевать с этим чуваком. Как признаётся мать, её там чуть не распёрло от гордости.

Когда холодной дождливой осенью я, молодой и немножко влюблённый, лежал в гастроэнтерологии, в одной из палат была установлена железная детская кроватка, а в ней лежал серенький от недостатка света большеголовый пацан с глазами-блюдцами. Из обрывков разговоров медсестёр я разобрал, что ребёнок был насквозь больной и оставленный матерью. Я приверженец личных территорий, поэтому по чужим палатам не шлялся, но как-то раз у меня в руках оказалась ложка и тарелка, а сам я стоял возле кровати этого ребёнка и кормил его. Он ел жадно и не отрывал от меня какого-то жаждущего взгляда, он казался слишком большим, года на два или даже три, и в тоже время не мог толком держать голову или двигаться. Я не люблю детей. Люто. Но мои инстинкты работают так же исправно, как французские атомные электростанции. И вот, глядя на этого мальчишку, я ощутил, как у меня внутри что-то разрывается, что-то, что нужно выжать из себя и отдать ему, потому что хоть кто-то должен это сделать. Я мог бы остаться там, докормить его, взять за руку, мог бы приходить к нему каждый день или час и просто сидеть рядом, под взглядом этих больших внимательных, будто удивлённых глаз.

Я отдал тарелку главной мамочке в той палате и больше никогда там не появлялся.
С тех пор я вообще не позволяю смотреть на меня такими глазами.

Я никогда не понимал принципов, по которым общество выбирает своих изгоев. Нет, скорее, понимал, но не разделял. Да, мне плевать, если человек измазан зелёнкой или отстаёт в социальном развитии лет на пять от окружения. И я ничего не чувствую. Все эти проявления, название которым я придумывать не хочу, основанным на чём-то бездушном, не сострадании или человеколюбии, а на простом расчёте. Я вижу человека, потерпевшего ущерб, и мне не составляет труда, вместо того, чтобы гнобить и добивать, протянуть ему руку и помочь встать на ноги. Но это всё. Я помогаю встать и ухожу дальше по одной для всех пыльной степной дороге, будто человека не было и случая не было. Если не ошибаюсь, то у китайцев есть убеждение, что если ты один раз спас кого-то, то теперь навсегда за него в ответе. На мой взгляд, чушь собачья. Только люди имеют свойство принимать помощь и благожелательность за предложение дружбы и лезут потом под руку преданной собакой. А мне не нужна собака, я просто... сделал.

Как-то мы обсуждали случай на открытом классном часу. Вообще, речь шла о СПИДе и ВИЧ, где я, весь в белом и в умных очках, единственный поддерживал беседу с гостем, вполне развёрнуто отвечая, чем же всё-таки опасен анальный секс. Гость выдала нам ситуацию: представьте, что человек, где-то в лесу, на экскурсии, поранился, и у него течёт кровь. Вы подходите к нему помочь, но тут он вытягивает руку, останавливая вас, и предупреждает, что у него ВИЧ. Что вы будите делать? Обмотаете лицо тканью и оденете перчатки, чтобы не иметь прямого контакта с кровью, и всё же поможете? Или отойдёте?

Я подумал о том, что обмотал бы голову футболкой, как гастарбайтеры, которые всё лето ремонтировали парковую зону. И почти сказал об этом. И вот тут Кот – молодой человек, умению поставить себя которого я с детства симпатизировал – сказал:
- Вот честно, я бы отошёл.
Думаю, он был прав.

@темы: Из моря